Представьте фон:
Великая Депрессия,
Малоизвестная у нас, но совершенно жуткая Пылевая Чаша, с её триллионными последствиями,
Ветераны Первой Мировой требуют выплатить невыплаченное, а это четверть бюджета страны.
И фермеры, которые вроде как что–то производят, но их заставляют продавать всё дешевле, дешевле, дешевле...
Они вынуждены закладывать свою землю и фермы под посевную и производство этого года, рассчитывая на повышение цен, на помощь от ассоциации, от государства — а помощь не приходит.
Если два года назад они продавали молоко по $3 за 100 фунтов, то в прошлом году — уже по $2,05, а в этом, 1931–м их буквально вынуждают продавать по 85 центов. За сто фунтов! Это привычный нам сорокалитровый бидон.
То же с кукурузой, хмелем, сорго, пшеницей - с чем угодно.
Там, на верхах, на непонятной Стенной улице Нью–Йорка, решают за них, устанавливают цены для них, переписывают их собственность на себя, выставляют их земли на аукционы, на которые съезжаются толстопузые дядьки в дорогих пальто, на дорогих автомобилях, и с лёгкостью отстёгивают невероятные суммы за ферму старины Смита или доброго приятеля Джонсона: 1500 баксов наличными, 5 тысяч, 12 тысяч за 100 тысяч акров! Сразу, наличкой, из кожаного портфельчика.
И что будет с той землёй — известно: они, толстомясые, наймут того же Смита или Джонсона, положив ему 2 доллара в час, работать трактористом на его же бывшей земле, а если не умеет — наймут другого, уже за полтора. За доллар! А не хочешь — милости просим в Калифорнию на сбор персиков, по 2 доллара в день.
И фермеры воспротивились. С дрекольем и винчестерами стали массово приезжать на ликвидационные аукционы, и делать ставки по 1 центу за ферму. А тем, кто хотел выкупить по "рыночной" цене — тем недвусмысленно указывали на петлю. И выкупали залоговое у банков.
Банк назначил, скажем, 20 тысяч баксов за объект недвижимости, но, по существующим правилам, если нет предложений по эстимейту (цене ожидания), вынужден продать по конечной предложенной цене.
А конечная цена составила, скажем, $123,45, и фермерская ассоциация платила эти деньги банку и возвращала ферму многострадальному Джону Смиту.
А виселицы перекочёвывали на следующий пенни-аукцион. В назидание дяденькам на кадиллаках, приезжавшим выкупать по банковской цене.
Нет, никакой благотворительности: Смит или Джонсон должны были вернуть фермерской ассоциации те $123,45, и в дальнейшем следовать её, Ассоциации, корпоративной политике продаж — но Смит и Джонсон оставались на своей земле. Хозяевами.
Например, ассоциация устраивала "праздники". Настали, мол, праздничные дни, выходные — ничего не делайте. Не продавайте, не закупайте. Иначе вас же и сожрут. И пока вы, ничего не продавая (затяните пояса, чёрт возьми!), будете есть свою свинину, муку и курятину — пусть они там, наверху, едят своё золото.
У них его до фига: вот пусть и жрут.
Всё это, конечно, работало недолго и не везде. Да, фермеры выкупали фермы соседей, да — выливали молоко на обочины и жгли пшеницу лишь бы не продавать в убыток.
Но с Уолл–стритом не поспоришь. Особенно когда против тебя выставляют войска.
Комментарии